После — многочисленных арестов он пошел на повышение — его назначили директором Малого театра. Это очень высокая, престижная должность. Ее в свое время занимал Южин. Когда в 40-м году я вернулся в Москву, то пришел к Шумилину в Малый театр. Он меня принял очень любезно, назвал имена моих следователей. Я понял, что он знал все. Прошло какое-то время. Он, видимо, не прижился в Малом театре, и его сделали директором Росконцерта. Затем я потерял его след.
Летом 38-го года арестовали Эдду Урусову, ее муж, один из самых талантливых артистов нашего театра, Миша Унковский, уже сидел. Он умер в заключении. Когда Миша узнал, что стукач — Раевский, у него началась истерика. Для него это было потрясением. Они не просто дружили семьями, но были близкими родственниками.
Я смог вернуться в родной театр только через 20 лет, после полной реабилитации. Прокурор показал мне мое «дело», и я увидел своими глазами «докладные записки», написанные Андреем Раевским. Прокурор сказал мне, что я могу привлечь его к уголовной ответственности, но мне не хотелось ворошить эту историю, так же, как и другим его жертвам.
Дальнейшая судьба Раевского сложилась вполне благополучно. Когда люди стали возвращаться из заключения, многие, и я в том числе, не подавали ему руки. Тогда он быстро уехал из Москвы в Белоруссию, играл там в театре, даже стал режиссером. Он прожил долгую жизнь, и лишь несколько лет назад отошел в мир иной.
Из тюрьмы нас отправили на пересылку. Посадили в столыпинский вагон. В каждом купе по 14 человек. На нашей полке было четверо — мы с Женей и два священника. Славу богу, у нас сохранилась еда, присланная из дома.