Создание Театра им. Ермоловой и его блестящее начало тесно связано с именем Макса Абрамовича. Последнее время, уйдя из Театра Революции и перестав играть, он занимался только режиссурой. А ушел он из Театра Революции по личной причине. Был замечательный художник Илья Шлепянов. В какой-то мужской компании Терешкович рассказал о своей связи с женщиной, а через некоторое время она стала женой Шлепянова, очень влиятельного в этом театре человека. Естественно, и он и его жена Терешко-вича возненавидели. И Терешкович ушел из Театра Революции, целиком посвятив себя режиссуре. Он ставил спектакли не только в Москве, но и в Хабаровске, в Ленинграде у Акимова. Ставил драматические спектакли и оперы. Так, в Малом оперном театре в Ленинграде поставил «Луизу Миллер» Верди по «Коварству и любви». Эта опера очень редко идет. Следующей его работой стал «Тихий Дон» Дзержинского, который он тоже поставил в Ленинградском малом оперном театре. Постановка эта имела большой успех. Ее привезли в Москву. Помню, после одного из спектаклей вечером Макс Абрамович позвонил мне домой и сказал: «Жоржик, быстро приезжайте ко мне!». Приезжаю, там уже актер нашего театра Миша Унковский. Макс Абрамович поздоровался с нами и сказал: «Не мойте руки! Только что эту руку пожимал товарищ Сталин». Оказывается, на «Тихий Дон» пришли Сталин и Молотов. В антракте создателей спектакля — композитора Дзержинского, дирижера Самосуда и режиссера Терешковича — пригласили в правительственную ложу. Дзержинского в этот момент не нашли. Когда Самосуд с Терешковичем уже разговаривали с этими высокими лицами, он, как сумасшедший, вбежал, кого-то оттолкнул и протянул руку Сталину. Сталин, ни слова не говоря, взял его за плечи, повернул и сказал: «Это Молотов!». Оказывается, Дзержинский, кинувшись к Сталину, в запале оттолкнул Молотова. Правда, никакого практического значения для Терешковича эта встреча не имела.