А сейчас мне хочется вспомнить о том, как закончилась жизнь «доброго, умного ангела» Евсея Осиповича Любимова-Ланского. Но прежде немного расскажу еще об одной очень крупной театральной фигуре.
Юрий Александрович Завадский…
На редкость красиво началась его жизнь в искусстве. Любимый ученик Вахтангова, потом — Станиславского, Завадский буквально ворвался на сцену. Триумфальный успех в первых же ролях —
Антоний в «Чуде святого Антония» и Калаф — в «Принцессе Турандот». Его Калаф был необычайно грациозен. Высокий, стройный, юный, в черном фраке, на который наброшен алый плащ на голубой подкладке, в белой чалме, украшенной султанчиком с алмазом, говорящий пылким, полным нежности и восторга голосом, он покорил не только гордую красавицу, принцессу Турандот, но и всю театральную Москву. Стали даже продавать одеколон с его изображением в этой роли. Это была слава. После сыгранного на сцене МХАТа графа Альмавивы в «Женитьбе Фигаро», поставленной Станиславским, актерская слава Завадского закрепилась окончательно.
Завадский сам как-то шутливо замечал, что в его жилах течет, вероятно, очень голубая кровь, потому что в театре он, как актер, только тем и занимался, что играл святых («Чудо святого Антония»), аристократов самых высоких титулов (граф Альмавива в «Женитьбе Фигаро» и князь Трубецкой в пьесе «Николай I и декабристы»), принца («Турандот») и наконец самого императора в «Надежде Дуровой». Не слишком именитый дворянин Чацкий как-то тоже вписывается в эту компанию. Но этот эстет с голубой кровью, игравший принцев, князей и императоров, стал членом коммунистической партии, а позже, наравне с пьесами классическими, ставил и гнусные творения Сурова и Софронова.