Я уже писал, что ради того, чтобы попасть в театр, обожаемый мной, я готов был преодолеть любые препятствия. В ход мог пойти и самый невероятный вариант.
1925 год… Разгар нэпа. Еще процветает частный сектор… К нам домой на Большую Дмитровку ходит портной, зовут его Михаил Иванович.
Ему лет пятьдесят-шестьдесят. Милейший человек, добросовестный мастер — перелицовывает, укорачивает, удлиняет, утюжит… Работает у себя дома. Точно в условленный срок приносит обновленную одежду У Михаила Ивановича жена, Мария Ивановна Коптева (я помню ее почти 80 лет), работает в Камерном театре костюмершей-одевалыцицей: одевает саму Алису Георгиевну Коо-нен! Зная о моем пристрастии к театру, Михаил Иванович познакомил меня с женой, и она нередко снабжала меня контрамарками. Благодаря ей, мне посчастливилось увидеть такие знаменитые спектакли, как «Жироффле-Жироффля», «Адриенна Лекуврер», «Саломея», «Федра»…
По всей Москве расклеены афиши, извещающие, что в помещении Камерного театра состоится грандиозный гала-концерт в пользу Детко-миссии ВЦИК. Состав участников потрясает мое воображение. Ажиотаж вокруг концерта огромный. Все билеты, продававшиеся по особенно высоким ценам, раскуплены мгновенно. Барышники предлагают их и вовсе за баснословные деньги. У окошка администратора грозная надпись — «На концерт все виды пропусков отменены».
Я кинулся к Марии Ивановне — она бессильна! Но, увидев мою трагическую физиономию, все-таки сказала, что поговорит с Алисой Георгиевной, и велела зайти на следующий день. Я едва дождался этого дня, и — о, радость! — Алиса Георгиевна обещала что-нибудь придумать, и придумала: в день концерта с разрешения самого Александра Яковлевича Таирова я оказался в суфлерской будке Камерного театра.