Он был пленительно хорош в роли Вершинина в отрывке из «Трех сестер». Последней шла сцена «Мокрое» из «Братьев Карамазовых». Карамазова играл Леонид Миронович Леонидов. Все, что было до этого, а все было превосходно, померкло, когда вышел на сцену этот уже немолодой человек и начал играть Карамазова. Прошло больше 70 лет, а я до сих пор помню его звериный вопль: «Не повинен! В смерти отца не повинен!» Это был триумф актера. Когда он закончил, наступила пауза. Она казалась нескончаемой. Люди на некоторое время онемели. Затем раздались восторженные крики, не смолкавшие минут 15. Через несколько дней этот вечер должны были повторить. Я не поленился, встал в семь утра, простоял весь день, чтобы купить билет и насладиться этим зрелищем еще раз. Но, увы… Этому не суждено было сбыться. Из-за болезни Станиславского вечер был отменен. Больше он на сцену не выходил никогда.
И еще одним событием запомнился мне этот год. Умерла Мария Николаевна Ермолова. Она была знаменем русского театра. Я, к сожалению, не застал ее на сцене. Она выходила на нее в последний раз в 1920 году в роли Марии Стюарт. Увы, мне не суждено было это увидеть. Но, будучи студентом, мне довелось быть на ее отпевании в Храме Большого Вознесения. На ее похороны приезжали делегации из других городов. Многие сотни людей шли тогда на Тверской бульвар, к дому Ермоловой. Молодые артисты Малого театра и ученики нашей студии на руках перенесли ее фоб в храм у Никитских ворот. На заупокойной литургии изумительно пел хор, а солировали Обухова и Михайлов. В церкви были Станиславский, Москвин, Качалов, Книппер-Чехова, Собинов, Нежданова, Голованов, актеры Малого театра во главе с Яблочкиной и Остужевым. Марию Николаевну отпевал митрополит Трифон, бывший студент Московского университета.