День мой наполнен до предела. Я стал одним из ведущих актеров, сыграл несколько крупных ролей, вел кружок, начал концертную деятельность. Кроме того, выступал в кинотеатрах перед началом сеанса. Читал художественное произведение, соответствующее содержанию фильма. Например, перед «Петром I» читал отрывок из «Полтавы». Одним словом, без работы я не сидел. В городе меня уже знали и относились ко мне очень хорошо.
Но время было жуткое — разгар ежовщины, размах террора достиг апогея. Страх сковал всю страну, всех людей. В маленьком городе я это почувствовал в полной мере. Дрожали люди, поднимавшиеся по служебной лестнице, занимая опустевшие места. Ежедневно арестовывали работников горкомов, обкомов, советских и партийных органов. При том, что город небольшой, и все друг друга знали, ощущение было еще более жутким. Каждое утро начиналось с того, что шепотом сообщали, кого взяли. Люди боялись друг друга. На трибуне прямо во время демонстрации арестовали первого секретаря обкома под предлогом, что вместо того, чтобы сказать «Да здравствует!», он произнес «Долой!». Конечно, это было полным абсурдом, но тем не менее это произошло. Быть может, на его должность метил другой человек? Ведь сейчас не для кого не секрет, что с помощью доносов на конкурентов в те годы особенно эффективно завоевывались приоритетные места.
Начались аресты и в театре, а так как мы с Женей Кравинским и так имели срок, то, конечно, было страшновато. Формула «был бы человек, а «дело» найдется» действовала в полную силу. Поводом к аресту могло послужить что угодно.