Раздавались аплодисменты. Конечно, это была заслуга Охлопкова — он придумал и показал, как сыграть эту сцену. Показал блестяще, ему аплодировала вся труппа. Я лишь повторил его рисунок. Спектакль имел большой успех, достать билеты на него было невозможно. Критика его тоже отметила. Но жизнь двигалась дальше.
В ближайших планах театра оказался «Железный поток» по Серафимовичу. В этом «потоке» мне, совершенно очевидно, делать было нечего. Моя интеллигентность в данном случае мне только мешала. В дальнейшем — спектакль по рассказам Александра Исбаха. Охлопков предложил режиссерский план. Основное действие должно происходить на сцене, но интимные моменты, где важен поворот головы, дрожание ресниц, будут решаться не там, а в маленьких комнатах. Их должно было быть десять, и слуги просцениума по определенным секторам должны были выводить зрителей в ту или другую комнату. Это казалось сверхноваторством. Николай Павлович рассказывал об этом так увлекательно и проникновенно, что мы уже представляли, как это будет интересно. Спектакль поставлен не был. Идея малых сцен, приближенности зрителя к актеру осуществилась значительно позже, Охлопков лишь предугадал ее. Это очень верно, ибо тончайшие эмоции актера видны только с близкого расстояния.
После «Железного потока» последовала горьковская «Мать», где тоже для меня не нашлось подходящей роли. Между прочим, на роль Сашеньки Охлопков пригласил звезду грузинского театра Верико Анджапаридзе. Что руководило ею, не знаю, но она согласилась, решила рискнуть. Может быть, ей просто хотелось попробовать себя на русской сцене? Она прекрасно, без всякого акцента говорила по-русски, была уже известной актрисой, и ее имя, конечно, вызывало интерес, но особого успеха этот спектакль не имел, хотя и провала не было.