У меня все оборвалось. Я на ходу успел сказать Клаве: «Уезжай в Москву!» и побежал открывать ворота. Заходят. Спрашивают: «Вы хозяин?» Я говорю:
— Я не хозяин, я жилец.
— Зови хозяина. Нам нужен понятой.
Я чуть не захлебнулся от радости. Оказывается, они забирали очередную жертву и, конечно, лучшего времени, чем глубокая ночь, найти не могли.
Когда подготовка к декаде шла полным ходом, и все уже сводилось воедино, вдруг посадили главного балетмейстера Льва Ивановича Лукина.
Он был уже немолодым человеком, прекрасно образованным, писал стихи. Клава работала вместе с ним и помню, как немного картавя, он, придя к нам, читал одно из своих творений. Там были такие строки: «…блин камбалы на раскаленном камне, печеных крабов сладкий сок». Кому перешел дорогу этот эстет, любитель печеных крабов? Трудно сказать, но вместо ордена, на который, он, видимо рассчитывал, он получил ордер на арест. Самое грустное, что несчастный Лев Николаевич просидел во фрунзенской тюрьме год, а за пять дней до начала декады его выпустили. Он вышел худой, бледный, несчастный.
Ни для кого не секрет, что все столичные знаменитости приезжали в республики зарабатывать деньги, ордена, звания. Самые главные лица получали даже Ордена Ленина. Остальные участники тоже не были обижены — почти все они возвращались в ранге орденоносцев и народных артистов. Один из национальных певцов, Ашыралы Баталиев, получил Знак Почета, так он был настолько взъярен, что даже не стал его надевать. Он явно рассчитывал на большее.