Подростком я дружил с Колей Андреевым, жившим на Б. Дмитровке в соседней квартире. По линии отца он был племянником митрополита Петра Крутицкого, бывшего после смерти патриарха Тихона местоблюстителем патриаршего престола. Петра Крутицкого за отказ выдачи церковных ценностей большевикам вместе с митрополитом Ленинградским Вениамином, также отказавшимся выдать церковные ценности, большевики арестовали и расстреляли. Коля, будучи сиротой, воспитывался у тети — княгини Евгении Николаевны Волконской. Эта милая интеллигентная старушка обожала своего племянника и нередко баловала пятнадцатилетнего мальчишку четвертинкой водочки, что впоследствии привело к тому, что он стал алкоголиком и погиб, не дожив и до сорока лет. Мать Коли — Зинаида Александровна Перевощикова — была двоюродной сестрой Марии Петровны Лилиной (в девичестве тоже Перевощиковой), жены Станиславского. Коля часто бывал в их квартире в Леонтьевском переулке, а летом они вместе жили на даче, которую снимали под Москвой в поселке Дарьино. Однажды на эту дачу взяли и меня. Днем мы играли в волейбол, бегали, дурачились, а часов в 11 нас уложили спать в столовой на диване. Мы лежали и болтали. Вдруг открылась дверь, и на пороге появилась большая внушительная фигура в длинной белой сорочке. Фигура на цыпочках подошла к буфету и налила стакан воды. Мы захихикали. А это и был Константин Сергеевич Станиславский. Он стал уходить из комнаты какой-то странной походкой, потом повернулся к нам, сказал: «Хотите, покажу другую?». И ушел уже по-иному.
Утром нас пригласили к завтраку. На веранде был накрыт стол. На нем стоял свежайший творог, сливки, яичница с ветчиной и кофе. Все было страшно вкусно. Хлопотала домоправительница Наталья Гавриловна — чудная пожилая женщина. За столом сидели Мария Петровна Лилина, Константин Сергеевич и их дочь Кира Константиновна Фальк, жена знаменитого художника Роберта Фалька. Время от времени появлялась маленькая дочь Киры Константиновны — Киляля. Ее полное имя Кирилла.