В 1927 году Яхонтов организовал свой театр. Назвал он его «Современник», так же, как журнал, который с 1836 года издавал Пушкин, но через несколько лет этот театр был закрыт. А вскоре Яхонтов перенес первый приступ тяжелой душевной депрессии.
С Яхонтовым я был знаком. История нашего знакомства такова. Я уже рассказывал о своем пребывании в Бутырке. Так вот, в той самой 59-ой камере, в которую я попал волею судеб, среди зэков оказался и композитор Миша Цветаев. Он работал вместе с Владимиром Яхонтовым, Марком Борисовичем Зисельманом и Еликонидой Ефимовной Поповой. Это была творческая группа Яхонтова. Зисельман был завлитом. Он, как крот, искал интересные тексты и материалы, ходил по библиотекам, выписывал все и приносил Яхонтову. Миша Цветаев занимался музыкой, а Еликонида Попова была постоянным режиссером Владимира Николаевича и, к тому же, его женой. У них были непростые отношения. Они то расходились, то вновь сходились. Надо сказать, Еликонида Ефимовна не отличалась красотой. «У тебя нет фигуры, у тебя нет лица, и на свет ты родилась без посредства отца» — эта хулиганская частушка к ней подходила.
На момент моего тюремного знакомства с Мишей Цветаевым именно он, а не Яхонтов, был мужем Поповой и получал от нее посылки. Наши с ним разговоры постоянно крутились вокруг Яхонтова и его компании. Когда через несколько лет я готовил программу о Пушкине, моим режиссером стала Попова. Именно в то время мы и познакомились с Владимиром Николаевичем.
Мы встречались с ним и в Москве, и во Фрунзе, куда он приехал с концертами. Рано вставали и вместе ходили в горы. Стояла теплая, необычайно красивая осень. Там в горах, на фоне великолепных снежных вершин Алатау, мы репетировали.