Вот отрывок из редакционной статьи «Советской культуры» за 29 мая 1949 года. Одно название дорогого стоит — «Плоды эстетства и формализма». Привычный суконный стиль: «…еще имеют место отдельные случаи проявления формализма и эстетства, низкопоклонства перед реакционной культурой Запада. Примером может служить тот творческий тупик, в котором оказался Камерный театр в результате эстетических, формалистических, космополитических взглядов его художественного руководителя А. Я. Таирова».
Комитет по делам искусств потребовал от актеров, чтобы над Александром Яковлевичем был устроен общественный суд, в противном случае грозили закрыть театр, как это произошло с Театром им. Мейерхольда. Так сообщили на труппе. У Александра Яковлевича была грудная жаба. Совершенно больной, он приходил на собрания, где под руководством партработников его жестоко критиковали его же товарищи. Собрание было подобным тому, что и у Мейерхольда. Что говорилось на труппе, сколько помоев было вылито на голову бедного Александра Яковлевича, трудно себе представить. Все кляли Таирова. Говорили, что им не давали ролей, что им надоело играть в западных пьесах. Учитывая, что там шли пьесы О’ Нила, Флобера, это звучало кощунственно.
В мае 1949 года появился приказ, где под видом реорганизации театра он фактически закрывался. Александра Таирова освободили от должности художественного руководителя Камерного театра, вместо него назначили Василия Ванина. Ванин сделал доклад «О путях перестройки Камерного театра».
На последнем спектакле «Адриенна Лекуврер» Таиров сидел в своей ложе, в директорской — Ванин. Актеры играли нервно, но Алиса Коонен была потрясающей. Тишину зала иногда нарушали всхлипывания.