Таиров из президиума истерически выкрикнул: «Всеволод Эмильевич, вы же не видели этого спектакля! Вас не было на спектакле!» Мейерхольд слегка опешил и ответил: «Да, я не видел спектакля, но мне о нем подробно рассказывали». Тут начались крики: «Долой! Провокатор!» Его освистали, не дали продолжить речь и буквально согнали со сцены. Он вместе с Зинаидой Николаевной вышел из зала. Это был грандиозный скандал. Полная победа Таирова. В этой ситуации он оказался героем.
Постыдное выступление вовсе не спасло Мейерхольда. Оно лишь стало началом его конца. Прошло совсем немного времени (как часто приходится повторять эти слова), и на собрании его театра его же актеры стали поливать его грязью. Театр им. Мейерхольда закрыли, а трагический конец Всеволода Эмильевича известен всем.
В нашем юном Театре им. Ермоловой, вроде бы, все шло превосходно. Мы все были влюблены в своего руководителя. Все много работали и казалось, что ничто не предвещает грядущих неприятностей, но вдруг неожиданно, в течение трех-четырех месяцев арестовали двух наших актеров. Их довольно быстро отпустили — месяца через полтора. Через какое-то время сажают еще одного актера. Его держат подольше, но он тоже возвращается. Мы к этому относились легкомысленно: случайно посадили — быстро выпустили. Стоит ли воспринимать это серьезно?
Наступил 1936 год. Сажают одного из наших ведущих актеров — Иванова и актрису Леоненко. Атмосфера накаляется. Я, хотя и не числил за собой никакой крамолы, конечно же, кожей ощущал беспокойство. У нас шла французская комедия «Мое преступление», поставленная Терешко-вичем. Я играл в ней очень эффектную роль архитектора. Спектакль имел успех.