На первый взгляд, этот спектакль мог показаться блестящей театральной шуткой, разыгранной веселой компанией актерской молодежи. Разностильные костюмы, разноцветные парики, как будто случайная мебель и предметы домашнего обихода, приносимые и уносимые рабочими сцены прямо во время действия — все производило впечатление импровизационной легкости, но все, на самом деле, тщательно продумано и выверено. Были просто гениальные находки. Зинаида Райх играла Аксюшу а Коваль-Сомборский Петра. Знаменитая сцена их объяснения происходила во время кружения на «гигантских шагах». Они были привешены на веревках, как качели. Разговаривая с Гурмыжской, Аксюша то брала скалку для белья, то простыни, то обеденную посуду. Пантомима была введена в игру и других актеров. Так Ильинский в роли Аркашки гениально ловил рыбу, было полное ощущение, что он ее поймал. Актеры играли с мячом, с удочкой, с чемоданом, с пистолетом, кувшином, чайником, с живыми голубями. Счастливцев и Несчастливцев, покидая площадку, уходили наверх. Это производило очень сильное впечатление.
Я видел и другие спектакли Мейерхольда, хотя это, как говорится, был не мой театр.
«Последний решительный» Вс. Вишневского, повествующий об обороне СССР, после сцены героической гибели отряда красноармейцев и краснофлотцев заканчивался пафосными словами о том, что за этим отрядом «новый двинется отряд, придет утро — полки и дивизии пойдут, придет утро — за великий Союз Армия Красная пойдет».
Мейерхольд был необыкновенно талантлив и неистощим на выдумки. В постановке «Рычи, Китай!» С. Третьякова специальные резервуары, встроенные в планшет сцены на переднем крае, наполнялись настоящей водой и по ней плавал макет английской канонерки и китайские джонки.