Пока же папа был неустроен, и мы с мамой отправились к родным в Иркутск. Вернулись мы через четыре месяца. На вокзале нас встретил совершенно неузнаваемый папа — в роскошном костюме, в летнем пальто, мягкой шляпе. Абсолютный джентльмен. Дома нас ждали хорошо обставленные комнаты, на столе прекрасная снедь. Папа уже работал главным юрисконсультом в издательстве «Торговля и промышленность в СССР». Получал приличные деньги, вел светскую жизнь — шатался по бегам, ездил в клуб играть в карты.
Это был самый разгар нэпа. Сверкали вымытые стекла магазинов. Витрины ломились от товаров. Открылись магазины — «Мюр и Мерилиз», «Лапин» на Тверской, «Елисеевский», появились невероятные сладости, копчености, икра, балыки. В Охотном ряду на лотках лежали метровые осетры, семга, в фаянсовых лотках — живая рыба, в плоских ящичках — золотые копчушки, дальше фрукты, коробки с халвой — все, чего душа захочет. Через каждые пятьдесят шагов стояли бабы с папиросами, фруктами, сладостями. Прямо на улице продавались горячие пироги и жареная колбаса. Открылись кондитерские. Только в Столешниковом переулке их было несколько — «Лефевр», «Де-Гурме», «Пок»,
«Флеркос». Чего там только не было. Если появлялись эклеры, их продавали только в течение трех часов, затем приносили свежие. Можно было отпробовать и тарталетки с клубникой или вишней. Главное, появились деньги — червонец, обеспеченный государством. Имея деньги, купить можно было все. Открылись рестораны «Риж», «Савой», «Аврора», «Метрополь», «Националь», «Яр», «Славянский базар»,«Балчуг»,«Прага», погребки, подвальчики. Они работали до трех часов ночи. Около них стояли извозчики на дутых, как у мотоциклов, шинах — «дутиках». Повара, оставшиеся с бывших времен, стали главными действующими лицами.