Шатрова и Радин

Но кот Алексеев объявил — «Константин Сергеевич С ганиславский»… Сколько томов написано о гениальном реформаторе русского театра, но его выступления в концертах остались, по-моему, по неведомой причине вне пристального внимания исследователей его творчества. Он вышел в великолепном черном костюме, необычайно красивый, с серебряной головой и прочитан монолог Брута из «Юлия Цезаря» Шекспира. Его исполнение роли Брута в спектакле, поставленном в 1903 году Немировичем-Данченко, подвергалось суровой критике. Константина Сергеевича упрекати в приземленно-сти и отсутствии романтизма. Не знаю, не знаю… Меня в тот вечер его исполнение потрясло до глубины души — Брут был простым и по-человечески понятным.

Детская беспризорность

Точную последовательность дальнейших выступлений не помню. Это простительно, ведь с того вечера прошло почти 80 лет. Пели Собинов и Нежданова, Обухова и Мигай. Стоит ли говорить о том шквале аплодисментов, который сопровождал их выступления?

Владимир Николаевич Давыдов — «дедушка русской сцены», партнер Савиной, Варламова, Комиссаржевской, в этот сезон служил в Малом театре. Он читал рассказ И. Горбунова и басни Крылова.

В суфлерской будке камерного театра

Господи! Счастью моему не было предела. Я увижу и услышу, да еще с такого близкого расстояния, великих актеров, корифеев русского театра. Прежде чем описывать свое впечатление от этого удивительного концерта, хочу оговориться — это ни в коем случае не анализ критика-театроведа и не воспоминание взрослого театрального деятеля. Это впечатление всего лишь 15-летнего мальчика, правда, уже влюбленного в театр и им уже отравленного, который через два года поступит в Театральную студию им. Ермоловой и на последующие 70 лет навсегда свяжет себя с этим божественным искусством.

Итак я в суфлерской будке… Слышен гул переполненного до отказа зрительного зала.

Кафельные плитки

Я уже писал, что ради того, чтобы попасть в театр, обожаемый мной, я готов был преодолеть любые препятствия. В ход мог пойти и самый невероятный вариант.

1925 год… Разгар нэпа. Еще процветает частный сектор… К нам домой на Большую Дмитровку ходит портной, зовут его Михаил Иванович.

Ему лет пятьдесят-шестьдесят.

Администратор Федору Николаевичу

Станиславский сказал: «Мне приятно, что вам понравилась Вера Сергеевна Соколова. Скоро ей предстоит большая и ответственная работа в нашем новом спектакле».

Когда завтрак заканчивался, раздался звонок. Кира Константиновна пошла открывать. Приехали Илья Яковлевич Судаков, Павел Александрович Марков и какой-то белесый молодой человек, который представился — «врач-литератор Михаил Булгаков». Константин Сергеевич отправился вместе с ними в свой кабинет.

Как оказалось, он не даром спрашивал нас о Соколовой.

Церковные ценности

За завтраком Константин Сергеевич рассказал про нашу ночную встречу и спросил нас с Колей, какие спектакли МХАТа, недавно вернувшегося из-за границы, мы видели. Мария Петровна заметила, что мы с Колей заядлые театралы и видели все. Мы наперебой стали перечислять. В первую очередь назвали «Царя Федора Иоанновича» и заверили, что Константин Сергеевич в роли Шуйского нам очень понравился.

— Нет, — сказал Станиславский. Это ввод.