Я пытаюсь отнекиваться: «Вера Петровна, но мы же только что с вами отыграли, знаем все на зубок. Зачем нам повторять?» «Ах вы, тварь ленивая, давайте повторять!» И мы прямо в машине начинали репетировать.
Мы попадали с ней в разные ситуации, но общаться с ней всегда было легко и приятно. Например, в Будапеште у нас, как и у любого советского гражданина, было ограниченное количество денег. Мы пришли в пункт обмена на вокзал. Назывался этот пункт по-венгерски «Ибус». Там сидел симпатичный молодой человек, который спокойно поменял нам большую, чем положено сумму. Приободренные, на следующий день мы вновь отправились по уже известному адресу. Сопровождающий нас капитан посмеивался. Подходим к этому пункту, а там уже другой молодой человек, вовсе не такой приятный. Он ничего нам не меняет, а лишь сердито повторяет:
«Шправка! Шправка!» Поскольку никакой «шправки» у нас, конечно, не было, мы ушли не солоно хлебавши. Вера Петровна оглянулась и задумчиво сказала: «Да, не тот Ибус».
Она вообще была человеком остроумным и острым на язык. Когда мужем Галины Улановой, сменив Юрия Завадского и Ивана Берсенева, стал главный художник Большого театра Вадим Рын-дин, человек уже довольно пожилой, Марецкая произнесла: «Какая досада, что Джамбул умер».
Она была удивительной женщиной — очень образованная, свободно говорила по-немецки и по-французски, прекрасно знала поэзию, и, что совершенно нетипично, при всей своей фантастической популярности, оставалась некичливой. Но цену себе, она конечно же, знала. Как-то у нас был такой случай. Приезжаем в штаб командования наших войск в Германии. Перед выступлением у нас встреча с командованием в кабинете генерала, начальника Дома офицеров.