В Малом театре Остужев сыграл немного ролей, но в последних своих работах — Отелло и Уриэля Акосты он потряс театральный мир и заслуженно занял в нем одно из самых престижных мест. Малый театр решил поставить «Отелло», когда ему было уже за 60. Ставил спектакль режиссер Сергей Эрнестович Радлов. Его жена была известной переводчицей Шекспира. На роль Отелло Радлов назначил Прова Садовского — прекрасного актера, но уже несколько отяжелевшего. Вторым исполнителем должен был быть Михаил Францевич Ленин и третьим, по его огромной просьбе, Александр Алексеевич Остужев. Это была просто дань уважения. Роль Отелло чрезвычайно сложна. Хороший актер после каждого спектакля теряет 3-4 килограмма, потому что это огромная работа. Остужев выучил всего «Отелло» в новом переводе Анны Радловой. Он приходил на все репетиции. Вдруг по какой-то причине Садовский отпал, Ленин — заболел. Тогда Радлов предложил Остужеву попробовать. Александр Алексеевич пришел совершенно готовым. Он знал и весь текст, и все мизансцены, и Радлов понял, что этот глухой стареющий актер полон жизни и могучего темперамента. Остужев стал основным исполнителем этой классической роли. Его Отелло был романтиком с необузданным характером и темпераментом, которого мучил темный цвет его кожи. Невозможно забыть черные опущенные кисти его рук на фоне белой одежды и то, как он бил одной рукой другую, с болью произнося «черный я!» Я был на премьере — это было потрясающе. Занавес давали 37 раз. После такого фурора зрители с трудом узнавали в выходившем из театра ничем не выделявшимся из толпы невысоком человеке титанически одаренного Александра Остужева. Вся Москва ходила тогда «на Остужева».
После этого я уже не решался подходить к нему. Иногда встречал его в Елисеевском магазине. Он был открыт до 12 часов ночи, и многие знаменитые актеры заходили туда после спектакля. Там работали очень солидные продавцы, по внешнему виду их вполне можно было принять за профессоров. Помню, как Александр Алексеевич своим необыкновенным голосом произносил: «Владимир Иванович, дайте, пожалуйста, полфунта ветчины, только нежирной».